АйЯй Новости АйЯй Новости Интересные новости со всего мира
«Мой папа был скрипачом, с детских лет я с ним выступала на концертах (играла на маленьких цимбалах), а дядя Карп — на баяне. Такой был у нас семейный инструментальный ансамбль. Поэтому родители и родственники были уверены: моё будущее — музыка», — позже вспоминала она[7].
Марина Лаврентьевна Попович родилась в городе Велиже Смоленской области. Окончила несколько учебных заведений: Новосибирский авиационный техникум, летную школу ДОСААФ в Саранске, Московский филиал Киевского авиационного института. Ленинградскую академию гражданской авиации, имеет ученую степень доктора технических наук. По экспериментам ее научной работы на тему «Методы летных исследований и испытаний самолета» было осуществлено 70 полетов.
Действительный член Петровской академии наук и искусств (Петербург), международной Духовной академии единения мира (Москва), Платоновской академии наук (Париж), летчик-испытатель 1-го класса, М. Попович установила 101 мировой рекорд на самолетах разных типов и классов. Награждена многими международными медалями и дипломами, в том числе высочайшей авиационной наградой – большой золотой медалью Международной авиационной федерации (ФАИ).
Полковник авиации в запасе. На ее счету 55 тысяч летных часов. Герой Социалистического Труда. Заслуженный мастер спорта СССР. Занимается горными лыжами. Коллекционирует камин. Интересуется научно-философской литературой – об авиации, космосе, развитии науки и техник».
Член союзов журналистов – СССР, славян, России.
Опубликовала книгу стихов и семь книг прозы, в том числе две книги по проблемам уфологии (изданы в четырех зарубежных странах).
Доброй, красивой улыбкой встретила меня Марина Лаврентьевна в своей квартире в Звездном городке. И уже с первых ее слов я словно забыл, что передо мною не совсем обычная, во многих отношениях выдающаяся женщина – настолько простой, откровенной была она в общении.
– Марина Лаврентьевна, с чего же началась ваша летная биография?
— У каждого человека есть своя мечта. Формируется она иногда в детстве, зачастую – в пору взросления. Мой папа был скрипачом, с детских лет я с ним выступала на концертах (играла на маленьких цимбалах), а дядя Карп – на баяне. Такой был у нас семейный инструментальный ансамбль. Поэтому родители и родственники были уверены: мое будущее – музыка. Кстати, музыка через всю жизнь мою прошла, и это как неспетая песня…
Но, увы, началась война. На наших глазах фашистские летчики обстреляли женщин, шедших по воду. Это очень разозлило всех нас – и детей, и стариков. И я захотела стать летчиком, думая, что только на самолете можно прогнать фашистов.
Шло время. Нас эвакуировали в Сибирь. Пока росла, война закончилась. А мечта осталась. После школы – авиационный техникум и аэроклуб, затем стала летчицей-спортсменкой ДОСААФ. Хотелось стать профессионалом. А все говорили: это неженское дело. Куда бы ни обращалась – отказы. Тогда поехала к Ворошилову, и он написал на моем заявлении Н. П. Каманину: «Если есть такие способности, направить в училище». Каманин назначил проверяющих, которые испытали меня и одобрили мои сокровенные стремления. Так я стала курсантом летно-технической школы ДОСААФ в Саранске. Окончив ее с отличием, осталась там летчиком-инструктором.
Потом много пришлось мотаться вместе с мужем – военным летчиком. Но где он служил, не было для меня работы. В конце концов помог главком авиации К. А. Вершинин – мужа перевели в Подмосковье. И стала я работать инструктором в Центральном аэроклубе имени В.П. Чкалова. Каждый день ездила в Тушино. На дорогу затрачивала 6 часов – на электричках туда и обратно. Это было страшно изнурительно, и домой приезжала просто полуживой.
– Марина Лаврентьевна, какие чувства вы испытали при первом полете?
— Я никогда не забуду этого главного мгновения жизни. Когда оторвалась от земли, меня охватила какая-то легкость. Казалось, что крылья – продолжение твоих рук, а сердце – мотор. А еще была необыкновенная окрыленность, весь мир хотелось обнять. Не знаю, где и когда можно испытать такую гамму чувства! Наверное, когда выходят люди в космос, на орбиту. А еще чувство гордости, что управляешь самолетом. Машина очень послушна, как человек, к которому ты выходишь с доверием, и он также отвечает тебе добротой. Эти чувства изумительны, и, как стоп-кадр, они периодически возникают в моем сознании.
– Вы почти 20 лет проработали летчиком-испытателем. В чем состоят особенности этой нелегкой работы?
— Мне хочется вспомнить слова О. К. Антонова: «Первый взлет – это 90 ответов на сто вопросов. Но разрешение десяти оставшихся вопросов затягивается на столько же лет летного испытательного труда». Испытательная работа – это проверка машины на живучесть и всякие сложности, на срывы и штопор, посадку на грунты, с отказавшими двигателями и так далее. Словом, в течение 5-10 лет происходит проверка буквально каждой детали воздушной машины. После прохождения всех видов испытаний – проверка на прочность. Здесь необходимо продемонстрировать ту прочность самолета, при которой он разрушается на земле, но вместе с тем чуть-чуть не дойти до этой точки. Потому понятно, что эти полеты чрезвычайно сложные, и доверяют их только пилотам первого класса.
– В июне 1964 года вы установили свой первый мировой рекорд. А сейчас на вашем счету 101 мировое достижение. В чем сущность мирового рекорда и какой из них запомнился вам?
— Суть проста, приходит тарифная таблица, где написано, что рекорд скорости, например, по стокилометровому маршруту на таком-то легком самолете – 500 км/час. А я, допустим, иду на побитие рекорда и даю 600-700 км/час. А вообще, как сказал тот же конструктор 0. К. Антонов, рекорд – это грань, на которой стоит сейчас самолет или авиация в целом, та грань, после которой надо внедрять определенные новшества, чтобы совершенствоваться, шагать дальше воздушному флоту.
Каждый рекорд оставил в душе неизгладимый след. И все же запомнился третий рекорд, выполненный на самолете «Як-25». Расскажу о нем подробней. Это было 13 августа 1964 года, в понедельник. Я, как и многие женщины, суеверна. Долго готовились. Наконец вытащили машину на взлетную полосу, заправили горючим под самую завязку. Два летчика должны были сопровождать меня. Однако при сложившихся обстоятельствах пришлось лететь одной. При подходе к Москве выработалось горючее, самолет стал легче. Чтобы дальше лететь, набрала большую высоту – 20 с половиной километров. Когда развернулась, вдруг сильно понесло. Оказалось, самолет попал в струйное течение ветра (кстати, тогда оно как следует не было изучено). Так что мне просто повезло: течение помогло на 300 километров увеличить дальность полета.
Но при посадке горючее почти кончилось. Была сильная напряженность. Муж настолько разволновался, что подъехал ко мне и говорит: «Последний раз летаешь!». Я сказала: «Конечно, последний». Не стала возражать. Но после этого летала еще 20 лет.
– На весь мир прогремели ваши достижения на «Антее». Интересно, как вам, хрупкой женщине, удавалось управлять такой махиной?
— Да, это были самые замечательные рекорды. Они уникальны для женщины. Ведь управлять «Антеем» (помимо того, что престижно) физически очень тяжело. Судите сами: в случае отказа одного двигателя (а мы тренировались на эти отказы при полетах) усилия по крену до 45 килограммов, а на педаль, чтобы сдвинуть с курса, – до 100 килограммов. Нашему экипажу удалось установить десять рекордов на «Антее» – с 50-тонным грузом на дальность в две тысячи километров.