The Russians are coming

The Russians are coming («Русские идут») — западный мир вновь начинает лихорадочно склонять на разные лады один из самых панических слоганов времён холодной. В далёком 1949 году эти слова в бреду повторял выпавший впоследствии из окна психиатрической клиники, где он находился на лечении, первый и бывший министр обороны США Джеймс Форрестол. Образ ядерной войны, казалось, навсегда ушедший в область воспоминаний, сегодня становится всё более актуальным.

Вероятность глобального конфликта с применением ядерного оружия обсуждается на множестве площадок, а уж количества статей на эту тему в европейских и американских медиа не счесть.

Собственно, и президент России постоянно обращается к этому вопросу не потому, что ему нравится его обсуждать, а чтобы дать «нашим партнёрам» возможность составить представление как о наших возможностях, так и о наших намерениях. Наделавшие много шуму слова Путина том, что нам не нужен мир без России, — это в каком-то смысле вполне себе русская идея о конце света. Хотя глава государства и оговорился, что считает ядерную войну невозможной, тем не менее миропорядок, в котором ядерная угроза является одним из самых важных инструментов взаимного сдерживания, должен хотя бы теоретически иметь и эсхатологическое измерение.

Почему у нас крайне сложно представить себе генерала, выпадающего из окна в припадке мании преследования? Прежде всего потому, что конец света, кажущийся катастрофой людям, намертво привязанным к земному бытийному плану, в русском миросозерцании имеет библейские корни. Согласно откровению Иоанна Богослова, апокалипсис неизбежен, однако сроки его не ведомы никому. Но заметим одно немаловажное обстоятельство. Светопреставление подводит окончательную черту под существованием тварного мира, за ним следует второе пришествие Христа и его окончательная победа над злом. После Страшного суда и наказания нечестивых начинается вечная блаженная жизнь на небе.

То есть христианское вероучение предлагает считать земную жизнь, которая рано или поздно завершится уничтожением человечества, не концом всей системы вещей, а этапом на пути обретения вечной душой небесной награды и упокоения. Переход через катаклизмы и катастрофы из одного измерения в другое становится торжеством добра в момент, когда кажется, что дьявол окончательно подчинил себе человека.

Я бы сказал, что в русскую матрицу вмонтирован, с одной стороны, фатализм строго по формуле «чему быть, того нет миновать», но с другой, она не обездвиживает человеческую волю, а напротив, активирует деятельное начало в человеческом существовании.

В конце концов, смерть тоже неизбежна, однако это вовсе не повод вести себя по-свински перед лицом этого достаточно неприятного факта. Именно поэтому долг и людей, и народов, и государств — постараться максимально отодвинуть конец времён, а самое главное — не послужить его причиной.

Русский народ, переживший и вынесший на своих плечах самую страшную в истории человечества войну, очень хорошо знает цену человеческой жизни и победы. Он понимает, что в грядущей войне, если таковая случится, потери будут колоссальными, однако это будет лишь повтором (только более масштабным) того, что мы один раз уже испытали. Имея трагический опыт гибели миллионов соотечественников, мы не то чтобы готовы это повторить (к этому невозможно подготовиться), но понимаем, что это не конец. Многие, как и после Великой Отечественной, выживут, встанут в строй, нарожают детей, восстановят разрушенное хозяйство.