АйЯй Новости АйЯй Новости Интересные новости со всего мира
Джейн Фонде сегодня исполняется 80 лет. Кинокумир, политическая активистка, общественный деятель, дочка легендарного Генри Фонды и бывшая жена культового французского режиссера «новой волны» Роже Вадима. Она родилась в эпоху, когда мужчины властвовали над миром, и уклад ее мыслей до определенного возраста строился на этой парадигме. Никогда не крича о равенстве полов, она стала одной из первых селф-мейд вумен не только в жизни, но и в кино, где прошла путь от воскресной куколки, образа навязанного мужчинами-режиссерами, до ролей, которые силой характера буквально переписывала под себя.
Папина дочка
Отец Фонды был знаменитостью. Генри Фонда — представитель элитарного Голливуда. Он снискал успех на Бродвее, в кино, имел обширный круг знакомств, красавицу-жену из переселенцев, чьи корни восходят к монаршим особам, и двух очаровательных детей. С ними он беззастенчиво фотографировался для глянца, тем самым укрепляя имидж актера основательного, семьянина, а не какого-то там пижона. И роли себе он выбирал добротные, например, в экранизации Толстого и спагетти-вестерне Серджио Леоне, за что был отмечен многочисленными наградами, в том числе и «Оскаром».
Семья Джейн Фонды была глубоко патриархальной. Папа считался чуть ли не богом, по крайней мере, в глазах детей, чему сильно потворствовала мать семейства, которая, выйдя замуж за Фонду, из блистательной светской львицы стала образцово-показательной домохозяйкой и сменила рауты на кухню. Такая роль женщины в семье долгое время будет довлеть над повзрослевшей Фондой и приведет к тому, что, будучи уже сама в роли жены, актриса будет потакать своим неверным мужьям. А пока, в детстве, маленькая Джейн из кожи вон лезет, чтобы снискать похвалу отца. И если в обществе Генри Фонда знал как себя подать, то дома чаще всего бывал угрюм и молчалив, молниеносно раздражался из-за слез и единственным приемлемым времяпрепровождением с детьми признавал рыбалку. Мужчина вымирающей нынче породы, особенно в Америке.
Чтобы обратить на себя внимание, Джейн решила полностью отказаться от девчачьих замашек: жеманства, ранимости, нежного стиля в одежде. Себя она окрестила «одиноким рейнджером» и бегала с мальчишками, сшибая коленки и ломая руки. Случай с рукой показателен: она сломала ее в драке с сыном конюха, доказывая, что не трусиха и уже тем более не слабачка. Придя домой, Джейн ничего не сказала родным и села за стол ужинать, после чего потеряла сознание и очнулась уже в больнице. Тогда папа посмотрел на нее с интересом, что укрепило уверенность Джейн в правильности выбранной линии поведения.
Конечно, в ее жизни были частные школы, скаковые лошади, отдых на Французской Ривьере в компании с четой Кеннеди, миллиардером Онассисом и другими членами бомонда. Однако она была больше зависима от отца, чем избалована, чего она, собственно, и не скрывает в своей автобиографии «Вся моя жизнь».
Мемуары Фонды — это отдельная песня. Их она написала уже ближе к 60 годам, и эти воспоминания стали одними из самых откровенных, которыми когда-либо делилась публичная персона. Посвятила она их своей матери. Будучи от макушки до пят папиной дочерью, маму она не признавала, не понимала и не оплакивала, когда та, не пережив развода, перерезала себе горло острой бритвой в клинике для психически неуравновешенных жен богатеев. Несложившиеся отношения со столь важным человеком дали крен всей дальнейшей жизни Джейн и привели к неспособности принять себя как женщину — ранимую, слабую, несовершенную. Это случится, но много позже, и приведет, собственно, к появлению на свет откровенной автобиографии.
А пока Фонда хорошела, взрослела и не знала, чем себя занять. Про нее уже стали ходить газетные сплетни, как о распущенной дочери голливудской звезды. Пристроить ее решили на курсы живописи во Франции, которые она нещадно прогуливала.
Неизвестно, как долго продолжались бы мытарства будущей звезды экрана, если бы не знакомые, приведшие ее к Ли Страсбергу, которого для актеров кино открыла Монро. Она поклонялась его видению идеи Станиславского, а позже как к источнику новой актерской мудрости к нему стали стекаться все голливудские сливки. В классе знаменитого педагога Фонда получает первую похвалу за свою игру и решает попробоваться в кино.
Дебютной работой Фонды в кино стала роль в «Большой истории». Не замечали, что почти все артисты рассказывают о комплексах, которые в тот или иной период жизни их тревожили? Иногда кажется, что эта обязательная актерская байка существует лишь для того, чтобы быть ближе к поклонникам. Но Джейн комплексовала по-настоящему, жгуче и тяжело, не терпела свою внешность, изнуряла себя голодом, а потому страдала булимией. Позже психоаналитики скажут, что все это из-за недолюбленности. А пока для дебютной роли разбитной чирлидерши ее обмазали с ног до головы тональником, наложили сексуально-призывной грим, засунули подкладки в лифчик и между делом посоветовали обратиться к пластическому хирургу, чтобы изменить овал лица и прикус.
Вслед за этой невзрачной комедией была столь же невзрачная театральная премьера. Пьеса, в которой Джейн участвовала, продержалась всего шестнадцать показов, и то, только потому, что сценарист и режиссер хотели получить налоговый вычет. Однако этого хватило, чтобы Фонду приметили, написали хвалебные отзывы и назвали подающей надежды театральной актрисой, а кто-то даже расщедрился на титул новой Сары Бернар.
И Бог создал женщин
Роже Вадим был магнитом для красивых женщин. Нет, не так. Не красивых, а богоподобных женщин. Одна жена — Брижит Бардо, вторая — Катрин Денёв, и, наконец, Джейн Фонда. Она была, конечно, не последней, но замыкала тройку значительных персон. Эта троица обеспечила интерес к творчеству режиссера, а он в свою очередь отдавал им главные роли в собственных картинах.
Впервые они встретились, когда Фонда не помышляла об актерстве. Это был ее первый приезд во Францию, и в то время она тщетно пыталась постичь историю искусств. Тогда он посчитал Фонду глуповатой американкой, а она его попросту испугалась. Роже уже снял свой первый культовый фильм «И Бог создал женщину» с Бардо в главной роли и стал одним из основателей «новой французской волны». Тогда ему не было еще и 30 лет.
Джейн снималась уже в своем шестом фильме «Воскресенье в Нью-Йорке», когда ей предложили роль в новой картине Роже Вадима «Карусель». Она поехала во Францию, только не к Роже, а к Рене Клеману. И здесь Роже ее подловил.
Она попала в ловушку, в которую так боялась угодить, наблюдая за собственной матерью. Джейн растворилась в мужчине, готовила ему, снималась в его фильмах, разделяла его идеи, даже кормила его бывшую жену подгоревшим бифштексом. Помните Душечку в рассказе Чехова? Женщина как отражение, вместилище для опыта, знаний, интересов мужчины, от нее можно уйти, променять на другую и во всем винить. В своей автобиографии она сделает сенсационное признание, как делила брачное ложе с приглашенными Роже девушками по вызову. Этот опыт ей пригодится, когда она будет играть проститутку Бри Дэниел в «Клюте». Привет Ли Страсбергу, который учил ее не играть, а проживать. Фонда прожила это сполна, деля беспутного мужа с рыжеволосыми наядами из дома французской мадам, по утрам угощая их круассанами и слушая истории их падения. Зато в кругу друзей мужа она считалась своим человеком, а не одной из стаи этих глупых куриц.
Во Франции Фонда впервые задумывается о политике, слушает разговоры друзей Вадима, впитывает либеральные французские взгляды, узнает, что такое коммунизм. Чтобы сняться в новом фильме, она летит в Америку, за ней пересекает Атлантику и Роже. И опять вокруг старые знакомцы. Здесь она дочка Генри Фонда и успешная актриса, а не только жена французского режиссера, которого на аркане затащила в Штаты. В ту пору она снимается в фильме «Босиком по парку». Эта первая картина, которая ей по-настоящему нравится, во многом благодаря своему партнеру Роберту Редфорду. Между дублями они много болтают, обсуждают постройку его нового дома, который спустя время станет Институтом Сандэнс — Меккой независимого кино в Америке.
После этого вновь наступает черед картины Вадима. Уникальная, невозможная, задуманная им еще для Бардо «Барбарелла». Возможно, Бардо было бы легче сниматься. Джейн так и не избавилась от комплексов, и роль полуобнаженной искательницы сексуальных приключений была ей в тягость. Но Фонда-актриса — настоящий скаут. Она очень боится прослыть зазнавшейся звездой или опоздать на съемки, как это случилось лишь раз и то, потому что она сильно волновалась и нужно было справиться с приступом тошноты.
Джейн старалась, Вадим же ушел в запой: видимо, сказались русские корни. Однако фильм все-таки вышел и на удивление создателей стал чуть ли не визитной карточкой этих двух сумасбродов. Между тем брак трещал по швам, не спасало творческий союз и рождение дочери. Да еще и во Вьетнаме началась война. Совсем чуть-чуть, и Фонда из соблазнительной Барбареллы превратится в патлатую активистку и оседлает зенитные установки…
Роже Вадим, к слову, тоже напишет свою автобиографию. И, конечно, не упустит случая пройтись по трем своим любимым дамам. Его мемуары разлетятся, как почтовые голуби по миру, всем захочется заглянуть под полог режиссерской кровати.
Хоронили его бывшие спутницы тоже вместе: все его многочисленные жены, гражданские и венчанные. Не приехала одна — Денёв. Бардо и Фонда рука об руку шли за гробом мужа по узким улочкам Сен-Тропе, а рядом играли русские скрипачи. Уже потом, дома, каждая делилась тем, за что его любила.
Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?
Роль Глории в экранизации романа Хораса МакКоя «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» — поворотная для Фонды. Она уже не куколка в комедии положений и не эротическая фантазия, помещенная в фантастические декорации так и не наступившего будущего. Она работает над ролью сама, испытывает себя на прочность, уговаривает партнера по фильму устроить танцевальный марафон, как и их герои. Продержались тогда они почти двое суток. Фонда успела все подметить: и собственную усталость, и положение тела на последнем вдохе, перед тем, как упасть от смертельной усталости, и дыхание партнера на своей щеке. Под ее жестким взглядом, дисциплинированностью, осанкой, образ ранимой, меланхоличной Глории, которая покончила с собой, сдавшись, обрел совсем иное, чем в книге прочтение. Ее уход — это плевок в лицо того, кто эту чертову жизнь придумал. Критика высшей из инстанций. Она не хочет больше жить, потому что глубоко разочарована в людях. Работа над ролью стала поворотной и в личной жизни актрисы. Она принимает окончательное решение о разводе и с головой уходит в антивоенную деятельность. Многие ошибочно пишут, что она стала результатом нового брака с активистом Томом Хайденом, но это не так, скорее, брак стал следствием. Сама Фонда к тому моменту уже два года ездила по кампусам американских университетов и поднимала волну мятежей против политики правительства во Вьетнаме. К тому моменту она уже пережила арест, сфабрикованное обвинение в распространение наркотиков, прослушку звонков и столкновения с полицией.
Перед тем, как отправиться в свой политический вояж, она снимается в «Клюте». И, готовясь к съемкам, впервые задумывается об идеях феминизма. Ее трогало множество вещей: расовая сегрегация, пытки военнопленных и притеснения афроамериканцев. Однако все, что касалось женских прав, она считала историей надуманной, отвлекающей от важных вещей. Последним испытанием для подготовки к роли проститутки в «Клюте» становится посещение полицейского морга, где ей демонстрируют трупы женщин, умерших от рук ревнивых мужей и любовников, сутенеров и клиентов. Фонда, стараясь не уронить лицо, выходит. Но не спешит, закрыв рот ладонями, как показывают в кино, а церемонно и медленно доносит рвотные массы до туалета. Тогда она вскрывает нарыв, который начал зреть еще со смерти матери.
За «Клют» она получит «Оскар». Правда, в тот момент, когда ее пригласят на сцену, Фонда уже будет под прицелом ФБР, за ее спиной начнут шушукаться и она очень испугается, поднимаясь на пьедестал. На выручку придет отец, непотопляемый Генри Фонда, который знает толк в голливудских премудростях. Он скажет фразу, которую актриса воспроизведет, прижимая к груди «золотого мальчика», что-то из серии «я бы многое могла сказать, но не сейчас». И с многозначительным видом, но, на самом деле, на подкашивающихся ногах, уйдет со сцены под овации.
Интерес со стороны ФБР лишь подогрел Фонду. Она намерено встречается с людьми левацкого и коммунистического толка, едет в Северную Корею, попадает в очередной скандал и получает прозвище Ханойская Джейн. Правда, скандал оказался искусственно созданным и подогретым до нужной температуры правительством Никсона и Гувера, но надолго испортил ей репутацию.
Крутая Фонда
Она начнет сниматься в кино вновь только после вывода американских войск из Вьетнама. Доказав свою состоятельность как актриса в первую очередь самой себе, она откажется от ролей поверхностных вертихвосток и сексуальных дамочек. Фонда уйдет в драму и порой она будет показывать даже больше, чем есть в сценарии. Каждой своей героине она подарит непоколебимый фондовский характер, когда они, страдающие и обездоленные, все-таки идут по жизни с прямой спиной.
Будет еще один «Оскар» — за антивоенную драму «Возвращение домой», где ее партнером выступит Джон Войт. Позже она снимется в фильме-предчувствии «Китайский синдром», рассказывающем о работе атомной станции и мистическим образом вышедшем в прокат за несколько дней до крупнейшей в США аварии. Но самой главной картиной тех лет для нее станет «На золотом пруду», где она сыграет в паре с отцом. Ее последняя попытка сблизиться и наконец-то получить одобрение Генри Фонды. В одной из сцен — самой пронзительной — она неожиданно для отца возьмет его за руку и, по ее же воспоминаниям, увидит в его глазах набежавшие на миг слезы, будто тогда он оплакивал мать Джейн и собственные семейные неудачи. Для Генри Фонды эта роль станет последней и оскароносной.
В 90-х Джейн Фонда объявит, что уходит из кино.
Она из кошачьей породы. И дело не только в разрезе глаз, высоких скулах и долголетии. У Фонды будто не одна жизнь. Она успела побыть активисткой, коммунисткой (любовь к нашей стране — глава отдельная, апогеем которой стала странная экранизация «Синей птицы» Метерлинка), а еще прославилась как икона аэробики. Придумала программу и заработала миллионы. До Фонды обычные женщины спортом не занимались: потеть было не принято. Они изводились диетами и делали то, что позже назовут пищевым расстройством, а по-простому — «два пальца в рот». Сама Фонда нашла отдушину в балете, и как только набегал лишний вес, сгоняла его у станка. Впрочем, и в булимии она тоже признается.
Со своей аэробикой, в трико и прической льва она вошла в каждый второй дом Америки. Фонда и до этого была известна, но на этот раз популярность достигла космических высот. Тогда она и задумалась о собственном имидже, о том, какой посыл несет женщинам по ту сторону экрана, и чего они хотят на самом деле. Ну, не стройного же тела, в самом деле? Они хотят быть желанными, уверенными и гордиться собой. Это Фонда и старалась им дать.
В кино она вернулась лишь для того, чтобы собрать деньги для своих многочисленных социальных программ. Как и первая жена Роже Вадима, Брижит Бардо, которая перестала играть и посвятила себя спасению мира, Фонда — много больше, чем просто актриса кино. Вернулась она в роли строптивой свекрови в паре с Дженнифер Лопез в фильме «Если свекровь – монстр» и не менее характерной бабушки главной героини в «Крутой Джорджии».
Она трижды была замужем, мама троих и бабушка четверых. Но Джейн Фонда, как и одна из ее последних героинь в «Молодости» Паоло Соррентино, Бренда Морель, не из тех старушек, что вяжут тридцать пятый носок к Рождеству и невидящими глазами смотрят внутрь себя, перебирая архив воспоминаний. Она не любит оглядываться назад, а смотрит исключительно вперед. Она знает, что не будет жить вечно, но отмеренное проживет в свое удовольствие.