АйЯй Новости АйЯй Новости Интересные новости со всего мира
37-й ежегодный Международный кинофестиваль в Санта-Барбаре (SBIFF) вручил престижную награду Cinema Vanguard Award Бенедикту Камбербэтчу за его великолепную работу в фильме Джейн Кэмпион «Власть пса». Особая награда была учреждена для того, чтобы отмечать актеров, проложивших собственный путь в этом нелегком деле, и то, как Камбербэтч балансирует между масштабными блокбастерами и независимым кино, безусловно, оправдывает эту получение награды.
На приеме в театре «Арлингтон» номинант на премию «Оскар» рассказал о том, как он играл реальных персонажей, об огромном успехе «Шерлока», о первом опыте физподготовки для «Стартрек: Возмездие», воплощении Смауга в фильме «Хоббит: Пустошь Смауга» и о том, насколько он гордится своей ролью Доктора Стрэнджа.
Ваши родители были актерами, верно?
Они и сейчас актеры. Если кому-то нужны ребята 85 и 86 лет, то они у меня очень красивые и талантливые. Они до сих пор работают.
То есть вы были рождены для своей работы?
Да. И мои родители приложили невероятные усилия, чтобы дать мне хорошее образование, благодаря которому у меня был выбор заниматься чем угодно, кроме такого глупого, непредсказуемого, странного и ненадежного занятия, как актерство. Но я был очень настойчив, и в итоге все получилось. Теперь они очень довольны.
Правда ли, что вы дебютировали в роли Титании, королевы фей в пьесе «Сон в летнюю ночь», когда вам было 12 лет?
Это был мой актерский дебют в школе-интернате для мальчиков, мне было 13. По традиции, мальчики там играют девочек в пьесах Шекспира. Нам повезло, что мы участвовали в современной постановке, и вместе с нами выступали девочки из школ для девочек, так что все было нормально. Это было потрясающе. Если вы хотите испортить мальчика-подростка, попросите его сыграть девочку, играющую мальчика, играющего девочку, как в пьесе. А затем возьмите 18-летнего парня на интервью в Бристольский университет. Там были два очень строгих академика, которые спросили: «Каково это было — в 13 лет быть мальчиком, играющим девочку, играющей мальчика, играющего девочку?». Я подумал: «Надо придумать что-то более оригинальное», чем "это было давно, я не помню"». Я просто начал говорить, и мои мысли начали летать по комнате, выглядывать в окно, биться о цветок в горшке на подоконнике, взбираться по занавеске, развевающейся на ветру. Я просто говорил без остановки. Я не помню, что сказал, но так сам ничего и не понял.
За свою карьеру вы сыграли множество реальных персонажей. Каково было играть, например, Стивена Хокинга?
Хокинг был великолепен. Для меня это был очень яркий опыт. Одна из тех работ, от которой ты находишься в состоянии эйфории от осознания грандиозности того, что тебе предстоит. Он остался необыкновенной иконой стойкости и ума, человеком, который смог произвести революцию в целом направлении популярной науки. Он действительно был и остается тотемической фигурой 20-го и 21-го веков. Я помню, как впервые встретился с ним, и это была катастрофа. Мы собрались разобрать сценарий, и меня буквально пропихнули в зал, чтобы я с ним познакомился. Я просто сидел там и боялся посмотреть ему в глаза. Он довольно часто смотрел на меня во время встречи, и наконец, я посмотрел на него и кивнул, а он просто улыбнулся мне. Я подумал: «О Боже, он улыбнулся мне!». Это было похоже на улыбку новорожденного ребенка или священника, который не говорит по-английски. Это было похоже на благословение. Я испытал что-то невероятно сильное, невербальное и глубокое. Потом я вышел на улицу и закурил сигарету. Его тогдашняя жена сказала мне, что он не любит курение, и я подумал, что все испортил. Потом он приехал на съемки в Кембридж, несколько недель спустя, и я просто услышал его механический компьютерный голос, разносившийся по лестнице: «Очень хорошо. Очень реалистично. Отличная работа». И я сказал: «Хорошо, теперь я могу уйти на пенсию». Это было потрясающе.
Вы могли предположить, что «Шерлок» станет культовым сериалом?
Нет. Я знал только то, что это уже очень культовая роль и культовый герой, и к нему будет приковано много внимания. Когда я надевал свой мотоциклетный шлем, выйдя с проб, я думал о том, что все это может стать чем-то большим. К слову, это была первая откровенно коммерческая роль, которую я захотел сыграть, и все же в ней было что-то настолько стильное, что я работал уже не ради денег.
Не было ощущения того, что ты просто воскрешаешь персонажа смеха ради. Это было похоже на очень трепетное переосмысление в 21 веке, с огромным уважением к оригинальному материалу, множеством пасхалок для поклонников романов Конан Дойля и двумя фанбоями у руля — Стивеном Моффатом и Марком Гейтиссом. Это была беспроигрышная партия. И когда Мартин Фриман пришел на пробы и рядом с ним я начал играть гораздо лучше, я подумал: «У нас великолепная химия. Из нас действительно вышла отличная пара». И дальше все пошло само собой.
В то же время, никто из нас не знал, насколько успешным получится сериал. Мы его выпустили, когда только-только зарождался Twitter. Я помню, как мы сидели с продюсерами и режиссерами, когда сериал вышел на BBC, и все вокруг говорили: «Господи Иисусе, мы в тренде. Твое имя в тренде по всему миру». Я даже не знал, что это значит. К концу вечера мне казалось, что я выйду из дома и на меня нападут репортеры с вертолета, фотографы и люди, выбегающие из своих домов со криками: «О Боже!». Я был слегка разочарован тем, что мое такси немного опоздало и меня никто не окружил. Я подумал: «Этот современный мир немного оторван от жизни, не так ли?». Но после этого все понеслось как снежный ком.
Вы сыграли Хана в фильме «Стартрек: Возмездие». Вы до этого были фанатом «Звездного пути»? Хотели получить эту роль?
Нет, я хотел сниматься в «Звездных войнах». Просто перепутал. Конечно, я смотрел оригинальный сериал, но не могу назвать себя большим поклонником. У меня не было какой-то фанатской базы, но я понимал, на что шел. Я не видел Хана в исполнении Рикардо Монтальбана, даже не думал об этом. Я знал, что хочу поработать с Джей Джей Абрамсом. Он визионер. Мне понравился первый фильм. Для меня он был таким ярким, сногсшибательным и свежим, и у него был потрясающий актерский состав. Так что мне позвонили, я прошел прослушивание через свой iPhone, и он решил, что все в порядке.
У вас было много физической подготовки для этой роли?
Да. Я впервые серьезно тренировался и делал все, что нужно голливудскому актеру. В Голливуде есть такая штука, когда мужчины подходят друг к другу, шлепают по трицепсам и говорят «О да!». Это очень странно. Да, это был мой первый раз, когда я так тренировался, да еще и съел просто непомерное количество еды. Это было весело. Мне всегда было интересно объединить тело и разум. Я вообще не вижу в этом дуализма. Для меня все едино. Любая работа над персонажем как раз и заключается в том, чтобы добраться до своего героя как изнутри, так и снаружи, и все это достигается через физическую форму. Хан — генетически созданный воин, поэтому я должен был сделать несколько отжиманий. Это было просто. То же самое было со Стивеном Хокингом и наркоманом Патриком Мелроузом. Я получаю огромное удовольствие, когда прохожу этот путь. Но Хан был первой ролью, ради которой я всерьез занимался в спортзале.
Вы сыграли и Смауга в «Хоббите». К этой роли тоже нужно было готовиться физически?
А вот здесь как раз нет. Питер Джексон сказал мне: «Это работа за кадром». А я ответил: «Но я хочу сниматься. Я хочу быть с Энди Серкисом». Он король всего этого. Он гениальный по пластике актер, который основал это искусство и овладел им так, как никто другой. На самом деле, это был предлог, чтобы приехать в Новую Зеландию. Я много слышал об этой стране от Джеймса Макэвоя, который сказал мне как-то: «Ты должен поехать в Новую Зеландию, приятель. Тебе там понравится. Это Уэльс на стероидах. Там просто необыкновенно». И так оно и было.
Так что в середине работы над «Стартреком» я отправился туда, и съемки должны были занять две недели. Питер не знал, что со мной делать уже после четырех дней работы. Он сказал: «Думаю, мы справимся». А я спросил: «Разве я не должен прогнать всю сцену?». Питер: «Всю сцену, целиком?». Я сказал: «Да, там всего около пяти страниц». Он сказал: «Конечно, конечно, если ты хочешь, то делай. Но не то чтобы это было нужно. У нас уже все есть». Но я порепетировал пару раз. Он похлопал, парни позади него тоже начали хлопать, потому что, я думаю, они были немного смущены.
Они смотрели, как мой аватар делает вещи, которые никогда не попадут в фильм. Это немного повлияло на качество вокала дракона, но я думаю, что люди из WETA [компания по созданию спецэффектов — прим.] были только рады, когда в промо-роликах можно было сказать: «Мы перевели его физическое исполнение в изображение дракона». На самом деле, это не так. Это четырехсотлетняя змея длиной в милю, дышащая огнем. Я бы ни за что не смог это сыграть. Не стесняйтесь смеяться над этим. В то же время, я снова почувствовал себя ребенком, потому что не было ни меток, ни костюмов, ничего. Это была чистая игра, какой она и должна быть.
Вы играете доктора Стрэнджа во Вселенной Marvel. Насколько вам интересна эта работа?
Это очень здорово. Это как большая детская игровая площадка. Там есть место как широким мазкам, так и тонким штрихам. Мне очень повезло быть вашим Доктором Стрэнджем. Правда. Это большая честь.
Как вам работалось над фильмом «Человек-паук: Нет пути домой»?
Это потрясающий фильм. Сценарий был просто великолепным. Тот момент, когда парни появляются в одинаковых костюмах, просто восхитителен. Кульминация первых двух фильмов в третьей части, и эти отношения, и этот триумвират актеров — как же они чудесны! Я знал, что все будет хорошо. Я не могу говорить за всех, но я просто поражен тем, насколько успешным оказался этот фильм.
Джон Уоттс просто фантастический. У него прекрасный вкус. Он также очень внимателен к деталям. Джон прекрасно управляет тоном картины, все время, и при этом остается очень чутким. Великие режиссеры способны отбросить часть сценария или большую декорацию и сказать: «О, может быть, из этого получится история!».
Каково было играть такого персонажа, как Фил Бербанк, в фильме «Власть пса»?
Это большая редкость, когда ты играешь персонажа, которого тебе позволяют понять так глубоко. Все это стало возможным благодаря сценарию Джейн Кэмпион и тому пути, который мы прошли вместе. Нам удалось прочувствовать, каково это — быть им, задать ему вопросы и передать его историю с уважением к оригинальному роману Томаса Сэвиджа, который и сам пострадал из-за своей сексуальности во времена нетерпимости.
Мне удалось воплотить в жизнь то, чего я никогда не делал раньше, и сейчас я могу с трудом, но сказать, что… он мне нравится. Он отвратителен. Его поведение невыносимо и опасно, как для него самого, так и для окружающих, и все же боль, которую причиняет этот человек, и причина его поведения — это то, что нам необходимо изучать. Это очень специфическая вещь, связанная с подавлением эмоций.
Мы не сможем выйти за рамки токсичной маскулинности, возникающей то в глобальном масштабе, то в обычном баре, пока не разберемся с ее первопричиной. Очевидно, что это очень трудная тема, но ее время пришло. Мы должны научить наших сыновей быть феминистами, но мы не сможем этого сделать, пока не поймем, какие подводные камни нас подстерегают. Есть просто укоренившиеся культурные ценности, которые все принимают как данность. Чудовищно понимать, что в 2022 году существует гетероцентричное мировоззрение, но как есть, так есть.
Для меня, как для актера, путешествие с этим персонажем заключалось в том, чтобы погрузиться в нечто совершенно иное, выйти за рамки собственного опыта на всех уровнях. Сделать это вместе с одним из величайших режиссеров всех времен, чья работа возвышенна, важна, но и безжалостна. Она требует подлинности от своих актеров и всего, что связано с повествованием, так что это не только моя роль, но и Джейн Кэмпион.
Источник