Баскетбол | IiNews

Есть чат ветеранов советского баскетбола – на основе победителей сеульской Олимпиады, где я тоже играл, но уже за Испанию. Мы общались, встречались, каждый год меня поздравляли, а в 2023-м… 

Видимо, сказались последние события. Мы стали меньше общаться в этом чате. Там же русские, украинцы, прибалты – полный набор. 

Бирюков фанател от Харламова и хотел стать хоккеистом

— Вы ведь могли родиться не в СССР, а в Бельгии?

– Да, в конце тридцатых, когда тут началась резня между республиканцами и франкистами, корабль с мамой отправили в Бельгию, но там отказались принимать испанских детей. А их было около 2500 плюс 500 сопровождающих.

В испанской гражданской войне Бельгия выбрала нейтралитет, вслед за Францией с Англией. А Советский Союз – нет. Сказали: «Отправляйте детей к нам». 

— Как ваша мама жила до отъезда в СССР?

– В Стране Басков все жили достойно, а у ее семьи был достаток выше среднего. Бабушка держала магазинчик со сладким, а отец работал на железной дороге – это в Испании всегда хорошо оплачивалось. 

— Что мама рассказывала о переезде?

– Она была одной из самых маленьких на корабле и всю дорогу плакала. Хотела вернуться к родителям. Хорошо еще, что рядом были Педро с Консуэлой – мои дядя и тетя. 

Сначала их определили в Ленинград, но потом, с наступлением немецких войск, перевозили все дальше и дальше. Причем мама и ее брат с сестрой – разного возраста, и их хотели отправить в разные места. Но они убегали в лес и прятались, чтобы не разлучаться. 

Всем было очень тяжело, но мама всегда благодарила русских за отношение к испанским детям. Им даже в голодные сороковые пытались давать самое лучшее. Например, масло и молоко – продукты, которые тяжело было найти.

— Как познакомились ваши родители?

– На кожевенном заводе имени Тельмана. Мама проработала там двадцать лет, а устроилась в четырнадцать – учиться-то ленилась. Приметила на заводе стройного, красивого парня, на два года младше ее, и говорила его отцу: «Василий, я женюсь на твоем сыне». – «Не дай бог, Клара. Я же тебя знаю. Не дай бог».

Но мама темпераментная, пробивная – добилась своего. Вышла замуж в двадцать лет.

— У родителей Харламова – похожая история. 

– Мама хорошо знала маму Валерия – Бегоню. Обе басконки, из Бискайи, а в Москве постоянно встречались в Испанском центре – отмечали праздники.

Валера – мой герой. Лучший игрок мира всех времен. Я хотел стать хоккеистом, но в десять лет попался на глаза тренеру Равилю Черементьеву. Он позвал на все лето в баскетбольный лагерь в Красной Пахре. Мама меня, конечно, с радостью туда отправила. И я стал баскетболистом.

— Почему ваш старший брат Юрий стал педиатром?

– Мама родила меня в тридцать пять лет – поздно, по тогдашним меркам. При кормлении у нее сильно болела грудь. Она переживала, страдала, и, увидев это, Юра решил стать врачом. 

Почему педиатром? Я родился в коммуналке на Ленинском проспекте, а потом мы получили квартиру на Ломоносовском, напротив НИИ педиатрии, где мама после завода работала лаборанткой. Вот и устроила туда Юру. 

— В 1956-м Франко разрешил испанцам вернуться. Почему ваша мама осталась?

– Она переписывалась с родителями, и моя бабушка посоветовала: «Не разрушай семью». Отец-то мой русский, его бы в Испанию не пустили. А вот тетя Консуэла была замужем за испанцем и уехала в Бильбао. 

Мама же увиделась со своим отцом только в середине шестидесятых, в Тулузе. Ее мать до той встречи не дожила.

Кстати, некоторых вернувшихся испанцев не приняли в семьях. Не хотели делиться наследством. 

Хрущев, к счастью, пускал испанцев обратно. Хотя его деятельность можно оценивать по-разному. Он же, например, амнистировал бандеровцев.

Лидером дубля ЦСКА Бирюкова сделал Владимир Гомельский. Ради перехода в «Динамо» Хосе пошел на обман

— Когда вы попали в ЦСКА?

– В шестнадцать лет и где-то через год получал 160 рублей – больше, чем отец, работавший таксистом. Он зарабатывал около 120.

А тренировал меня сын Гомельского. Он был неплохим разыгрывающим, я видел его в игре и удивился, что в молодом возрасте Володя начал тренировать. С ним я стал лучшим игроком дубля ЦСКА. 

— Почему ушли?

– Попал двенадцатым игроком в первую команду и сразу понял: при такой бешеной конкуренции буду сидеть на лавке. А нафиг мне это? Тем более тренер «Динамо» Евгений Гомельский обещал: «У меня будешь играть».  

— Как переходили в «Динамо»?

– Если б вышел хоть на секунду за ЦСКА, то уже не мог играть в том сезоне за другую команду. И Евгений Гомельский придумал: «Скажи, что спина болит». Пришлось всех обманывать, а потом братья Гомельские договорились о моем переходе в «Динамо».    

В том же сезоне-1982/83 мы дошли до полуфинала Кубка Корача, и в игре с «Лиможем» я набрал 30 очков, а чуть раньше – 36 против «Ховентуда» в Бадалоне (и это до введения трехочковых!). В еврокубковой истории «Динамо» это второй показатель. Больше – только у Коли Фесенко. 

Благодаря второму тренеру Сидякину мы играли в классный безбашенный баскетбол. 

— Какие ощущения от системы, по которой разыгрывался чемпионат СССР?

– Весело было. Шесть команд собирались в одном городе и играли друг с другом. Что бы ни происходило на площадке, гуляли потом вместе – жили-то в одной гостинице, почти одной семьей. Я спокойно мог выпить пива с ребятами, например, из киевского «Строителя».  

Особенно гостеприимно встречали в Тбилиси. Засуживали в матче с местным «Динамо», а потом звали на гульбу и щедро угощали. Один раз я так напился – ух, вспомнить страшно. 

— В прошлый раз вы мне рассказывали, что вас с тбилисцем Дерюгиным до двух ночи искали в Сан-Франциско кагэбэшники. 

– Ага, сопровождавшие сборную – боялись, что мы сбежали. Кстати, потом из-за Дерюгина я не попал на Евробаскет-83. Решалось, кто поедет двенадцатым игроком, и Гомельский взял Колю. Это было незадолго до моего отъезда в Испанию. 

Лет через двадцать Дерюгин позвал меня на свой прощальный матч в Тбилиси. Я ему: «Коль, тебе уже за сорок – не поздновато?» – «Но надо же когда-то прощаться». – «Приеду, не вопрос».

Собрались звезды со всех республик (Куртинайтис, Тараканов, Миглиниекс), но против нас выставили молодых грузин – конечно, мы проиграли.   

— Обиделись на Гомельского, что не взял на Евробаскет-1983?

– Скорее – расстроился. Так-то я очень люблю семью Гомельских. Всегда хорошо проводил с ними время. На московском Финале четырех-2005 навестил Александра Яковлевича с двумя испанскими журналистами. Он дал, как потом выяснилось, последнее интервью.

Сказал тогда: «Пожрать у меня нечего, но водочка найдется». Мы прилично выпили и сели в машину моей жены Инны. Вдруг испанский журналист стал обливаться потом: «Что ж мне так жарко, боже мой!» На дворе и так 25 градусов, а он, оказалось, нечаянно включил подогрев сиденья.

— Чем запомнилась работа Гомельского в «Тенерифе»? 

– Он применял «восьмерку» (в нападении игроки, передвигаясь в определенном направлении, образуют фигуру, напоминающую цифру 8 – Sports.ru) – сейчас ее все используют, а тогда над ним смеялись.

Команда ему попалась так себе. Выделялся только форвард Хосе Бейран. Я играл с ним в матче ветеранов «Реала» и СССР на день рожденья Гомельского в Москве. Мы победили, и Бейран забил где-то восемь трешников. 

Гомельский – ему: «Что ж ты делаешь, сволочь? Почему в «Тенерифе» столько не забивал?»  

— Ваша самая большая премия в советском баскетболе?

– За то американское турне, где мы загуляли с Дерюгиным. Оно было в ноябре 1982-го, а весной 1983-го я зачем-то зашел в Спорткомитет и вдруг услышал: «А чего премию не забираешь?» – «Какую?» – «За Штаты. Выиграли девять игр из двенадцати. За каждую победу полагается 150 рублей». 

Я подошел к какой-то странной кассе без вывески. Постучался. Оттуда – не здороваясь: «Паспорт принесли?» – «Пожалуйста». – «Распишитесь». И получил я огромную пачку: 1350 рублей – бешеные деньги! Годовая зарплата.

— Что было дальше?

– Позвонил из автомата другу: «Виталик, дали огромные бабки. Гуляем». И понеслось.

Рядом со Спорткомитетом была отличная пивная. Как раз – получил и сразу тратишь. Кого там только не было: спортсмены, профессора, пьянчуги.

После переезда в Мадрид Бирюков 13 месяцев не участвовал в официальных матчах. В Москве пошли слухи, что он стал мусорщиком

— Контракт с «Реалом» вам предложили после 36 очков с «Ховентудом». А как вас отпустили в Испанию из команды МВД?

– Я был гражданским, вольной птицей. Хотя у многих игроков «Динамо» были погоны.

С этим, кстати, связан один скандал. Наш центровой Сергей Гришаев еще не дослужился до лейтенанта и числился рядовым, но рано женился, стал отцом и попросил у Евгения Гомельского квартиру.  

Решили: важный игрок, надо дать. Гриша получил хрущевку и на следующий день ушел в ленинградский «Спартак». Гомельский был в шоке: «Как можно так предать?»  

 — А к вашему отъезду как отнесся?

– Нормально. На комсомольском собрании я объяснил: «Мать – политэмигрантка. Хочет вернуться, но может сделать это только со всей семьей. Папа согласен, поэтому я еду». Про контракт с «Реалом», конечно, ни слова.

Все проголосовали за мое исключение из комсомола, а в кулуарах пожелали успехов.

Говорят, после моего отъезда в Москве появились слухи, что я работаю в Мадриде мусорщиком и забросил баскетбол. Но все быстро поняли, что это вранье: я же играл за «Реал» на новогодних турнирах против СССР. 

Правда, и в Испании хватает злых языков. Спорт номер один тут – зависть.

— Перед отъездом вы знали, что сможете играть за «Реал» только через год?

– Нет. Мать меня немножко обманула. Она еще тот комбинатор – Остап Бендер отдыхает.

В Москве я был по уши влюблен в одну красавицу – 20 лет, гормоны-то гуляют. Мама боялась, что из-за этого я останусь, и вывезла меня раньше времени. Вместо весны-1984 – осенью-1983. 

С одной стороны, правильно сделала – я ушел из института и мог попасть в армию. С другой, первые тринадцать месяцев в Мадриде, ожидая получения гражданства, я не участвовал в официальных матчах. 

— Что делали?

– Целыми днями тренировался, играл в товарищеских матчах, а потом тренер Лоло Сайнс стал потихоньку выпускать в чемпионате, я пробился в стартовую пятерку, и в 1988-м мы впервые в истории «Реала» выиграли Кубок Корача. А это был очень сильный турнир.  

В финале по сумме двух встреч обыграли «Цибону», хотя Дражен Петрович набрал во второй игре 47 очков. 

— И перешел в «Реал». Как с ним игралось?

– Мне нравилось. Дражен обалденно набирал очки и отвлекал много внимания, что давало мне преимущество. Он и в жизни помогал – например, подвозил на тренировки. В поездках мы жили в одном номере. 

Правда, он не помог выиграть финал чемпионата-88/89. В пятой игре с «Барсой» нас засудил судья Хуанхо Нейро, в которого Петрович плюнул тремя годами ранее, выступая за «Цибону». 

Новый тренер Джордж Карл построил вокруг Петровича систему игры, а Дражен, никому ничего не сказав, сбежал в «Портленд» за четыре дня до начала сезона-89/90. Мы остались без главной звезды. 

— Перед этим из «Портленда» вернулся центровой Фернандо Мартин. 

– Первый испанец в НБА. Когда закончился испанский сезон, я летал к нему на неделю и посетил три матча. Мартин уехал в Америку с понижением зарплаты и играл мало. Тренер Майк Шулер не особо в него верил. 

На второй год, думаю, Фернандо играл бы больше, но – вернулся в «Реал», где предложили большие деньги. Правда, после выступлений в НБА не мог выступать за сборную.

— Почему?

– Было такое дурацкое правило. Великий бразильский снайпер Оскар Шмидт в восьмидесятые ездил в тренинг-кемп «Нетс» и рассказывал: «Чарльз Баркли – хороший игрок, но я ему забил 37 очков». 

Шмидт точно заиграл бы в НБА, но узнал, что не сможет выступать за Бразилию, и отказался от Америки – вернулся в Италию.

— В 1989-м вы сошлись с его «Снайдеро» из Казерты в финале Кубка Кубков. 

– Ох, что за игра! Шмидт забил 44 очка, а Петрович – 62. Причем Дражен защищал Нандо Джентиле, а тот набрал 34, и мы чуть не проиграли. Вырвали победу в дополнительное время.

Возвращаясь к Шмидту – да, он не сыграл в НБА, но стал самым результативным игроком трех подряд Олимпиад. А Фернандо Мартин – из-за этого идиотского ограничения ФИБА – пропустил Сеул-1988. 

— Как Мартин погиб?

– В автокатастрофе – месяца через три после бегства Петровича. До этого Фернандо уже попадал в серьезную аварию – полностью разбил машину тренера сборной Диаса-Мигеля. Выжил только потому, что это был «Мерседес». 

Фернандо водил быстро и невнимательно. А на въезде в Мадрид есть опасный поворот – рядом с канавой, которая до сих пор там. На скорости 150 км/ч он попал туда колесом, резко вывернул, подскочил и улетел на другую сторону дороги, смертельно сломав шею. 

Жалко. Хороший был игрок. Умел настраивать команду на победы.

— Еще один центровой «Реала» восьмидесятых – Фернандо Ромай. Как вышло, что в девяностые он заиграл в американский футбол?

– Это так, для развлечения. Еще он участвовал в «Танцах со звездами» и других шоу. Я тебе другое про него скажу. 

В Испании баскетбол – второй по популярности вид спорта, но в шестидесятые и семидесятые остро не хватало высоких игроков. Тогда устроили кампанию по поиску долговязых парней и нашли в Галисии 213-сантиметрового Ромая. 

Он был очень неуклюжий. Ступни больше, чем у Ткаченко – кажется, 58 размера. Но Ромай подростком попал в «Реал», окреп и здорово усилил сборную. Наконец-то появился игрок, который противостоял Чосичу, Менегину, Белостенному, тому же Ткаченко. Вот и взяла Испания серебро Евро-1983 и Олимпиады-1984. 

Ромай защищал, подбирал, забивал, в старости даже трехочковые неплохо бросал. Где-то треть моих трешников – после его заслонов.

— Почему Белостенный с Ткаченко не задержались в Испании?

– Обоим было за тридцать, а публика тут взыскательная. Говорили про Белого: «Не тянет». Но извините – с ним «Сарагоса» второй и последний раз в истории выиграла Кубок Испании, а это не так просто. 

Ткаченко неплохо выступал за «Гвадалахару», но его давно беспокоила спина. В июле 1991-го я звал его на первую свадьбу, но он уже не мог – уезжал в Россию. Кстати, нужно позвонить ему, поддержать. У него сын умер от онкологии.   

После переезда в Мадрид Бирюков устраивал родителям дни коммунизма

— Как после переезда в Испанию жилось вашим родителям?

– Проблем с деньгами точно не было. Я им постоянно помогал. Устраивал даже дни коммунизма, как мы это называли. Вел в магазин El Corte Inglés, где мама набирала любые продукты, а я оплачивал.

Родители жили размеренно. Ездили отдыхать в Страну Басков и на Канары. Отца «Реал» устроил механиком в автобусный парк. 

Работать таксистом, как в Москве, он тут не мог – язык так и не выучил, да и город не знал, а навигаторов не было. После его смерти «Реал» сделал маме неплохую пенсию, а я купил ей апартаменты на море – в Торревьехе.

— Почему «Реал» не выигрывал чемпионат Испании с 1986-го по 1993-й?

– Из-за неразберихи наверху. Мы были частью футбольного «Реала», но не понимали, кто командовал баскетбольной секцией. Сегодня один, через неделю другой. 

Знаешь, в Испании бардака тоже хватает. Последний пример: на севере страны есть сеть железных дорог. На 240 миллионов евро купили поезда, но ни один из них не пролезает в горный тоннель. 

— Как президент «Реала» Рамон Мендоса был связан с СССР?

– При Франко бизнесмены не хотели торговать с Советским Союзом – вроде как некрасиво, они же совсем другие. А Мендоса – обаятельный человек: добился права на эксклюзивную торговлю с СССР. Покупал нефть и продавал мясо. Заработал огромные деньги и перестроил «Бернабеу» – стадион стал намного комфортнее. 

— В футбольном «Реале» Мендоса импульсивно менял тренеров. Как было в баскетболе?

– В сезоне-90/91 сменилось четыре тренера. Один из них – Игнасио Пинедо – перенес инфаркт в игре Кубка Корача с «Канту» и умер в больнице. 

Тренерство – тяжелая и неблагодарная работа. Я в нее даже соваться не стал – не мое. 

— Почти каждый год «Реал» подписывал двух новых американцев. Самые интересные?  

– Когда я приехал, были два форварда – один из главных бомбардиров чемпионата Испании Брайан Джексон с отлично поставленным броском и Уэйн Робинсон, который потом вернулся в Америку и стал пастором. Они мне очень нравились. 

Как и рыжий форвард Джонни Роджерс. Пришел из «Кливленда» и помог нам выиграть Кубок Кубков-88/89. Со странным броском, но эффективный – отлично играл и снаружи, и внутри. 

В 1990-м появился прекрасный центровой Стэнли Робертс. После сезона в «Реале» его выбрал на драфте «Орландо». В Америке говорили, что он талантливее Шакила О’Нила (они из одного университета), но карьера в НБА, увы, не сложилась.    

Приезжали и чудаки. В другой испанской команде один американец спросил на еврокубковом выезде: «Где тут кенгуру?» Ему объяснили: «Это Австрия, а не Австралия».  

— Из-за чего вы подрались с партнером по «Реалу» Хосе Антунесом?

– Я постоянно с ним конфликтовал. Хосе – хороший игрок, но индивидуалист. Мяч должен ходить по кругу, а он его передерживал. Сабонис не знал, что с ним делать. Просил меня: «Объясни ему, как играть в баскетбол».

В игре с «Леоном» тренер Клиффорд Люйк расписал нам комбинацию, но Хосе в очередной раз решил: «Нет, я вас всех спасу». В итоге потерял мяч, они забили – и мы проиграли. 

У меня, конечно, накипело. В раздевалке дошло до рукопашной. Нас обоих оштрафовали, хотя наказания заслуживал тренер, которому мы много раз говорили: «Антунес не может быть главным разыгрывающим в команде». 

Вскоре Люйка заменили на Обрадовича. С Желько мы показывали скучный, надоедливый баскетбол, но выиграли Евролигу. 

— В последние тридцать лет многие играли после «Реала» за «Барсу» и наоборот: Джорджевич, Бодирога, Томич, Савич. А вас переманивали?

– Еще до моего приезда в Испанию! Двоюродному брату Хавьеру предложили пять миллионов песет, чтобы он поменял мой контракт с «Реалом» на контракт с «Барсой». Это большие бабки, но Хавьер ответил: «Если я даю слово, то на всю жизнь». 

Бирюков работал агентом актеров, но после кризиса-2008 партнер увел клиентов

— Как получилось, что в начале девяностых вы написали репортаж о Москве?

– Испанцы задумали серию очерков: знаменитости рассказывали о месте, где родились. Я тогда лечил колено, так что свободного времени хватало.

Отправился в Москву с фотографом Луисом и поразился: люди после восьми боялись выходить на улицу, а в гостинице «Космос», где раньше было до фига кагэбэшников, появилось сорок игровых автоматов и в ресторане творилось черт знает что: ножи, стрельба – Дикий Запад отдыхает. 

Я так и написал: в Москве кошмар. Потом лет семь туда не приезжал. В итоге, когда встретил в России вторую жену, уже криво говорил по-русски. Фильм «Молчание ягнят» называл «Тишиной баранчиков».  

— Что еще сделали в журналистике?

– Недавно взял интервью у Сабониса в Малаге. Наконец-то узнал, почему он оказался в «Реале» только в 1992-м. Оказалось, он подписывал контракты строго на три года, поэтому и провел столько времени в «Вальядолиде» – после отъезда из СССР. 

Кстати, семья Сабаса долго жила в Малаге даже после его перехода в «Портленд». У него даже дети говорят по-испански с андалузским акцентом.

— На Олимпиаде-1992 вы пропустили три игры, еще в трех сыграли 4-8 минут, а с Dream Team – аж 11. Как так вышло?

– Сам не знаю. Я был полусломанный. Травмировался через неделю после оглашения заявки, а менять ее запрещалось. К тому же наш тренер Антонио Диас-Мигель пребывал в упадке и уже никуда не годился. Его больше волновало, что о нем говорят, чем тренерская работа. 

После серебра на Олимпиаде-1984 начал указывать клубным тренерам, как работать. Ему отвечали: «Мы тренируем десять месяцев, а ты – два. Занимайся своим делом». Ему это не нравилось. Очень самолюбивый человек. По его же вине проиграли Австралии в четвертьфинале Олимпиады-1988.

— Наигравшись, вы стали агентом актеров и ведущих. Что входило в обязанности?

– Договаривался о контрактах, делал артистам рекламные кампании. Многие, увы, оказались неблагодарными – разбежались после кризиса 2008 года. Мой партнер оказался предателем и увел у меня актеров. 

А один артист благодаря моим связям был очень востребован, но потом решил: зачем делиться, пусть моя невеста всем занимается. И пропал – его никуда не зовут, хотя сейчас снимается до фига сериалов.  

— Как в Испании отнеслись к тому, что бывший тренер «Барсы» Хави Паскуаль в прошлом году остался в «Зените»?

– Думаю, многие испанцы и не знают, что он там находится. Я-то в курсе, что Хави отлично работает, но тут о нем вообще не говорят. Наверное, из-за того, что российские клубы убрали из Евролиги.

Надеюсь, скоро вернут. 

Фото: РИА Новости/Владимир Астапкович, Владимир Песня, Григорий Соколов; личный архив Хосе Бирюкова

Интервью-эпопея Сергея Старикова: конфликт и перемирие с Тихоновым, медведь в «Русских пингвинах» и безумие КХЛ

«В баскетбол я попал благодаря самогону». Тренер ЦСКА Антон Юдин – об играх в США, опасных поездках и победах в Евролиге

«Став тренером, учился у режиссера Любимова». Интервью легенды баскетбольного ЦСКА: общение с Высоцким, учеба у правнука Толстого и 3 дня в камере

Источник

Прочитали ? Поделитесь с друзьями. Спасибо!

Читайте также:

Загрузка...